Утро начиналось, как всегда. Фай вошёл в кузницу и начал раздувать меха.

С вечера угли не успевали остынуть, поэтому всё происходило как бы само собой.

Раздался топот копыт, и через минуту Фай увидел перед собой коня и всадника, сидевшего на нём. Всадник был одет в длинную одежду, а на голове у него была одета чалма.

Он слез с коня и сказал: "Кузнец, окажи милость, подкуй моего коня, ибо дорога ещё только началась, а конца ей не видно".

"Хорошо", – ответил Фай. "Только придётся подождать, пока огонь станет сильным".

Всадник привязал коня к шесту и сел на скамеечку.

Фай вынес из дома чаю и предложил его гостю.

"Скажи, как зовут тебя, путник", – поинтересовался Фай.

"Я человек без имени и без судьбы", – отвечал тот. "Я покончил с обычной жизнью, и живу теперь необычной".

"И в чём же её необычность?", – снова поинтересовался Фай.

"В том, что я теперь совсем не знаю о том, что будет, и забываю о том, что было. И сейчас ты – источник жизни для меня", – ответил путник.

Что-то в словах этого человека глубоко тронуло Фая. Наверное то, что он сказал про Фая, что тот сейчас является источником жизни.

Фай подковывал коня, гость сидел на скамейке, потягивая чай, и Фай с удивлением чувствовал, что даже обычная ковка лошади сейчас была чем-то необычным, даже чем-то волшебным.

Каждый гвоздь был как будто живым, и Фай как будто говорил ему: "У этого человека и у этого коня впереди долгий путь, так что держись покрепче в этой дороге!".

Когда конь уже был подкован, незнакомец сам подошёл первым, и в руках у него была большая серебряная монета. Он не спешил расплатиться, и, держа монету в руках, сказал Фаю: "Я могу дать тебе эту монету, и на неё ты сможешь купить себе еды на сорок дней. Но я также могу заплатить тебе другим способом. Если ты сам этого захочешь".

"Что это за способ?", – спросил Фай.

"Это волшебство. Ты сможешь начать необычную жизнь вместо обычной. Но это будет связано с несколькими испытаниями. Поэтому тебе выбирать".

Путник как будто угадал мысли Фая. Всё время, пока Фай подковывал коня, он думал о своей жизни, и о том, что давно уже с ним не происходило ничего необычного, ничего волшебного.

Да, все вокруг уважали его, как человека трудолюбивого и ответственного, все были рады пригласить его к себе в дом, но всё это было внешней стороной жизни. Внутри, в душе, Фай мечтал о чём-то большем.

"Что это за испытания?", взволнованно спросил Фай.

"Я не скажу тебе о них ничего, иначе это будет не волшебство, а также потому, что ты ещё не принял решение. Одно могу сказать – ты, возможно, потеряешь всё, что у тебя есть на данный момент, но зато ты, вместо того, чтобы подковывать чужих лошадей, сможешь стать кузнецом своей собственной жизни. Впрочем, эта монета – тоже неплохой выбор!". И незнакомец протянул Фаю ладонь так, что солнечные лучи отразились в металле, и на какой-то момент Фай не смог ничего видеть.

"Я выбираю второе", – сказал Фай.

Незнакомец тут же вскочил на коня и крикнул: "Выбирая свободу, будь готов ко всему, а не к тому, о чём можешь подумать! У тебя впереди три дня, и каждый день тебе нужно будет следовать только голосу своего сердца. Ты узнаешь об этом по волнению, которое испытаешь. Если хотя бы раз ты не послушаешь своё сердце, то умрёшь!". И, тут же, подхлестнув коня, ускакал.

Фай остался стоять на месте, испытывая многие чувства сразу – и интерес к тому, что будет дальше, и страх перед непредсказуемой неизвестностью, и страх, что он не справится и умрёт, и какую-то новую, свежую силу.

Однако день оказался что ни на есть самым обычным днём. Подковав нескольких лошадей и починив повозку одного из крестьян, Фай уже не помнил о том, что было утром, забыл и о незнакомом всаднике. И о серебряной монете, и о тех испытаниях, которые могли случиться с ним в его новой жизни.

И тут загудел колокол на площади. Он будет гудеть до тех пор, пока все не соберутся, и тогда глашатай оповестит всех о причине, ради которой всех собрали.

Фай потушил большой огонь, смыл с себя гарь и пыль, и, надев чистую одежду, поспешил вместе с другими на площадь, где уже собрался народ.

Люди, стоявшие вокруг помоста на площади, переговаривались друг с другом. Все хотели знать, что произошло, да и давно уже не происходило чего-то такого, чтобы можно было собраться всем вместе и поговорить.

В конце концов, когда все собрались, вышел глашатай и объявил, что сейчас будет решаться вопрос о воре, который украл у крестьянина Хо лошадь, но был пойман.

Тут же на площадь вывели и вора. Это был мальчишка лет десяти – жалкий и в оборванной одежде.

Если бы это был взрослый мужчина, ему грозила бы казнь. Скорее всего, мальчишку как следует отстегают кнутом, и отпустят.

Так и решило большинство. И мальчишку уже было начали привязывать к столбу, в то время, как тот кричал и просил отпустить его, и в этот самый момент Фай вдруг почувствовал необычайное волнение, такое сильное, что невозможно было промолчать или просто остаться стоять на месте.

"Стойте!", – вдруг громко крикнул Фай. Все замолчали и остановились.

"Вспомните себя, когда все мы были такими же, как этот мальчик! Кто из вас ни разу ничего не украл, или хотя бы раз не хотел сделать этого в душе?! Мы лишь недавно, всего десять лет живём так, что никому из нас не приходится ни просить милостыню, ни красть чужого! Вспомните те времена!

Давайте отпустим его, и, может быть тогда этот мальчик подумает, что есть на земле сострадание и люди, в сердцах которых есть понимание и терпение!".

Фай молчал, и все вокруг молчали. Всё, что он сказал, было правдой.

Десять лет назад они были кочевниками, и никто не мог гарантировать ни того, что будет еда, ни того, что все останутся в живых. Как только они остановились здесь, в этой долине, как-то само собой появились и законы, и те, кто их нарушал. Раньше было не так.

В наступившей тишине слышно было, как всхлипывает несчастный мальчик, и как ветер колышет ставни на окнах домов.

Старейшина думал о том, как выйти из этого положения, но он ничего не мог придумать. Поэтому через минуту он сказал: "Давайте отложим это до завтра. Нам всем нужно подумать, какое решение принять".

Вокруг раздался вздох облегчения, и все, разом заговорив, стали расходиться по домам.

Фай пришёл к кузнице, сел на скамейку и задумался над тем, что же будет дальше.

Как теперь будут люди относиться к нему? Раньше они все уважали его, а теперь он посмел кинуть вызов принятым правилам!

Какая-то часть Фая дрожала, металась и переживала, а какая-то вторая была совершенно спокойна.

А потом он заснул, и проснулся, как всегда, рано утром, и как всегда, стал раздувать огонь в печи своей кузницы. Днём он, как всегда, прилежно работал, и в процессе работы даже забыл о том, что было вчера.

Но вспомнил об этом, как только услышал звуки колокола на площади.

Всю эту ночь Старейшина думал о том, как поступить. А рано утром он съездил в соседнее селение, договорился там кое о чём, и теперь он был спокоен. Решение есть в любом случае, только нужно немного подумать.

Когда все уже собрались, Старейшина встал на помост, и, окинув всех взглядом, заговорил: "Всё, что сказал вчера кузнец Фай, правда!". И, немного помолчав, продолжил: "С другой стороны, если мы сейчас откажемся от наших обычаев, мы снова можем вернуться к тому времени, когда можно было безнаказанно воровать и даже убивать других людей. Разве вы хотите этого?!".

Со всех сторон раздались крики: "Нет! Мы не хотим!".

Подождав, когда стихнет гул, Старейшина продолжил: "Поэтому мы оставим наши законы в силе. С другой стороны, кузнец Фай также прав. Но его правота выходит за пределы той жизни, в которой мы живём теперь. Кузнецу Фаю придётся выбрать – либо остаться с нами, и жить по законам, которые позволяют нам жить в безопасности и здравии, либо покинуть нашу деревню вместе с мальчишкой-вором, которого, возможно, он сможет воспитать, слушая голос своего сердца. Если кузнец Фай останется, мальчишка будет наказан согласно нашему обычаю, и шрамы на спине будут всю жизнь напоминать ему о том, что воровство недопустимо. Если же Фай решит уйти, он должен оставить всё своё имущество, а насчёт другого кузнеца у меня уже есть договорённость – из села Тойю нам готовы отдать ученика кузнеца, который уже имеет достаточный опыт".

Все молчали, и в этом молчании были одновременно и согласие, и несогласие. Как непросто бывает заключить компромисс между тем, что говорит сердце и разумными доводами, которые так убедительны!

И снова необычайное волнение овладело Фаем, и он заговорил: "Да, это достаточно мудрое решение! Эти люди уже достаточно пострадали и заслуживают теперь спокойствия и безопасности. Я ухожу! Однако я хочу взять с собой в дорогу коня, и те деньги, которые заработал, ибо своим трудом я также создавал то благополучие, которым каждый в этой деревне теперь может наслаждаться. Я ухожу вместе с мальчиком!".

Снова гул пронёсся по толпе. Никто ещё не позволял себе раньше так говорить со Старейшиной! Кроме того, никто раньше не мог ожидать от тихого и немногословного кузнеца таких ярких и сильных слов.

Но они не могли знать о том, что у кузнеца не было на самом деле выбора. Если бы он сейчас не стал бы слушать своё сердце, то сразу бы умер!

Старейшина молча кивнул, а затем произнёс: "Да будет так!". С одной стороны, он уступал сейчас этому человеку и рисковал потерять авторитет, с другой, более разумно было сейчас уступить, чтобы кузнец как можно быстрее покинул деревню. Кто знает, к чему может привести присутствие в деревне человека, в котором больше нет страха перед законом и обычаями?

Фай подошёл к помосту, взял за руку мальчишку-вора, которому сразу же развязали руки и ноги, и они вместе пошли по дороге. Люди расступались пред ними, как волны расступаются перед кораблём, и у многих в сердце всколыхнулось что-то забытое от тех времён, когда жизнь была более опасной, но в ней было больше свежего ветра, впечатлений и свободы.

"Как зовут-то тебя?" – спросил Фай у мальчика. "Слу Чай", – ответил тот. Как только они подошли к краю деревни, мальчишка, изловчившись, вырвал руку, и тут же убежал в лес.

Для Фая это уже было так же нормально, как и то, что он навсегда покидал эту деревню.

...

Он запряг коня, уложил в мешок одежду и деньги, и, не спеша поехал по дороге в ту сторону, куда ещё недавно ускакал незнакомец, пообещавший, что обычная жизнь Фая закончится в течение трех дней.

Он ехал по дороге до тех пор, пока с вершины горы не увидел то место, где прожил десять лет своей жизни. Там он делал свою работу как можно лучше и заботился о других.

С Востока на селение надвигалась какая-то туча, и сверху казалось, что это облако саранчи, но уже через несколько минут Фай понял, что это не насекомые.

На деревню надвигалась огромная армия, племя, о котором уже несколько месяцев поговаривали, но никто не мог предположить, что они решат придти в эти края.

Отсюда, с высоты, не было слышно криков, но когда фай увидел языки пламени над каждым домом, он понял, как бессмысленно рассчитывать на законы, которые охраняют лишь от тех, кого можно поймать. Жизнь сама по себе непредсказуема, и теперь Фай оставался знакомиться с ней дальше в отличие от многих, с кем он прожил эти десять лет.

…

Наступило утро следующего дня. Фай ехал по горам и заново знакомился с дорогой, ветром и деревьями. Оказалось что за десять лет он почти разучился делать это, разучился слышать их голоса и уметь чувствовать, что может произойти через несколько минут. Поэтому он не смог почувствовать, как за поворотом, в кустах, трое разбойников поджидали, когда он поравняется с ними.

Разбойники бросились к нему с трёх сторон и стащили с коня прежде, чем он что-то мог предпринять.

…

Вместе с конём и деньгами они привели его на то место в горах, где шайка разбойников разбила свой лагерь.

Их встречали криками и радостными возгласами. Сегодня добыча сама пришла в руки.

Фаю сняли повязку с глаз. Подошедший предводитель разбойников пристально посмотрел на Фая, и, убедившись, что перед ним человек физически сильный, сказал: "Ты – сильный человек! Поэтому у тебя есть выбор. Ты можешь остаться с нами, подчинившись нашим законам, или мы просто убьем тебя. Выбирай".

Фаю не пришлось долго делать свой выбор. Либо то, что ты хочешь сделать, либо смерть. Поэтому он сказал: "Если вы смелые люди, развяжите меня! Вас много здесь, и я не смогу вас убить, хотя даже это не исключено!".

Вокруг все замолкли и через несколько секунд повелитель разбойников подал знак, чтобы Фая развязали.

Размяв ноги и руки, Фай посмотрел прямо в глаза повелителю и сказал: "Я хожу рядом со смертью уже третий день, и уже привык к тому, что моя жизнь может закончиться в любой момент. Чего не могу сказать о каждом из вас. Вы прячетесь от неё под одеждой разбойников и таким образом пытаетесь обмануть себя. Но всё равно в основе вашей жизни – страх, иначе вам не пришлось бы прятаться. Я предлагаю вам выбор: либо вы просто отпускаете меня, либо я научу вас жить без страха!".

Никогда в жизни Фай ещё не испытывал такого волнения и такой силы. Через минуту тишины предводитель спросил у него: "Как ты научишь нас?".

Фай повернулся и пошёл вниз по тропе. Разбойники стояли, не зная, что делать дальше. Один из них взял в руки лук и уже натянул тетиву, чтобы выстрелить Фаю в спину, но предводитель остановил его и сказал: "Не делай этого! Этот человек сказал правду, и если ты убьёшь его сейчас, ты никогда не сможешь стать таким, как он".

…

Фай спускался вниз по тропе, и он шёл очень легко. Он потерял всё, что у него было, но в этом больше не было трагедии, не было потери.

Когда он вышел на дорогу, впереди раздался топот копыт, и через минуту перед Фаем оказался тот самый всадник, который три дня назад предложил ему поменять обычную жизнь на необычную.

"Как зовут тебя?", – радостно воскликнул Фай.

"Судь Ба", – ответил наездник.

…

Больше о Фае ничего никто не слышал, ибо о тех, кто обрёл свободу, никто старается не вспоминать. Они как будто исчезают посреди обычного мира, как облака, и их пути становятся неведомыми. Но в сердце каждого из нас эти люди оставляют следы, и когда-нибудь сердца окрепнут настолько, что страха больше не будет …